Abstract
<jats:p>Представленное авторское исследование – биографический эпизод из жизни Идриса Мустамбаева – знаковой фигуры, оказавшейся в центре политических репрессий 1930-х годов в Казахской АССР / ССР. Цель научной публикации – показать внутреннюю динамику партийных конфликтов через призму личного письма И. Мустамбаева, выявить ментальные и эмоциональные реакции репрессируемого, а также предложить методику анализа персональных нарративов в контексте советской идеологии. Новизна исследования определяется рядом факторов. В научный оборот впервые вводятся эго-документы, И. Мустамбаева, выявленные в фондах РГАНИ, включая подлинное письмо Мустамбаева, адресованное И. Сталину и Л. Кагановичу. Эти материалы дополняют уже известное письмо, опубликованное М. Койгельдиевым, и раскрывают ранее неизвестные детали биографии и политической борьбы внутри казахстанской номенклатуры. Особое внимание уделяется методологии анализа эго-документов: опора на нарративные подходы, теорию «лингвистического поворота» Х. Уайта. Автором изучены и проанализированы концепты отечественных и зарубежных исследователей, что обеспечивает интерпретацию текста письма, как выражения личной идентичности, а не только документа репрессивной эпохи. Применение теоретико-методологической рамки «лингвистического поворота» позволяет рассматривать письмо не только как источник, но как формирующее высказывание субъекта в тоталитарной системе. Результаты исследования демонстрируют, что эго-документы И. Мустамбаева дают возможность показать индивидуальное восприятие политических репрессий, выявить способы самосохранения и выражения индивидуальности в условиях партийной диктатуры. Автор показывает, как личное письмо, с его авторскими правками и внутренней логикой, становится свидетельством стратегии выживания, формой общения с властью и источником исторической антропологии. Работа расширяет поле автобиографических исследований в казахстанском контексте и вносит вклад в развитие подходов к изучению частной и публичной памяти в советский период. Изучение личных документов И. Мустамбаева выходит за пределы биографической реконструкции, становясь инструментом восстановления культурной и семейной памяти. Введение личных документов И. Мустамбаева в научный оборот позволяет не только раскрыть малоизвестные страницы жизни, но и отразить механизмы взаимодействия индивидуальных воспоминаний с коллективными нарративами советской эпохи. В письмах И. Мустамбаева фиксируется не просто фактологическая составляющая, но и противостояние личности идеологическому давлению. Эти материалы открывают возможность для расширенного прочтения автобиографии с привлечением ведомственных архивов ОГПУ, НКВД и ГУЛАГа, что подчёркивает сложность его жизненной траектории. При этом важно сохранять критическое отношение к самим эго-документам, рассматривать их как выразительную форму субъективности, способную колебаться между авторским «я» и репрезентацией, навязанной внешними обстоятельствами. Формулируемая в работе методологическая дилемма – восприятие И. Мустамбаева как субъекта собственного высказывания или объекта нарративного конструирования – остаётся актуальной в рамках дискуссий о природе авторства, дискурсивности источника и границах доверия к автобиографическим текстам. Итогом можно считать открытие новых исследовательских горизонтов: эго-документы становятся точкой входа в социальную историю, позволяют выйти за рамки официальных нарративов и способствуют формированию более объёмного представления о политических судьбах казахстанской интеллигенции середины XX века.</jats:p>