Abstract
<jats:p>В статье рассматривается проблема стратегического поведения кочевников в ответ на имперские практики регулирования и вмешательства. Ключевым понятием анализа выступает политическая субъектность кочевых обществ, проявлявшаяся в широком спектре реакций — от лояльности и подчинения до селективного сотрудничества, институциональной адаптации и сопротивления. Цель статьи – показать, что в период откочевки калмыков в Джунгарию казахские правители действовали не в соответствии с ожиданиями имперской администрации, а руководствуясь логикой кочевой дипломатии. В статье утверждается, что несмотря на заверения в верности Российской империи, действия казахских правителей Kishi zhuz/Кіші жүз в 1771 г. во время откочевки калмыков носили преимущественно демонстративный характер. Вместо решительных военных мер они действовали в логике степной дипломатии — гибкой, ситуативной, основанной на обмене дарами, сборе трофеев и самостоятельных переговорах. В тоже время в их поведении просматривался и стратегический интерес: откочевка волжских калмыков им была выгодна, так как обещала избавление от давнего и опасного соседа. В предыдущих исследованиях за исключением М.Ходорковского кочевники в России рассматривались лишь как объекты имперской политики, а не как самостоятельные исторические акторы. К тому же авторы не учитывали уникальность их политической, экономической и социальной системы. В отличие от предшествующей историографии в данной статье кочевники рассматриваются как самостоятельные политические акторы, которые были способны трансформировать навязываемые модели управления в соответствии с собственными интересами и социальными практиками. Кроме того, статья опирается на большой корпус архивных документов, которые впервые вводятся в научный оборот. И, наконец, в статье впервые используется метод дискурс-анализа, который позволяет выявить те смыслы, которые вкладывали кочевники в понимание пространства, подданства и лояльности. Вначале в статье анализируются письма казахских правителей, которые выражают готовность остановить калмыков лишь на словах. На деле, выступая в образе верных подданных, казахи стремились извлечь выгоду и добиться уступок со стороны России. Затем представляются сомнения в лояльности казахов со стороны российских военных и чиновников. Далее рассматривается дискурс обмана в официальных объяснениях, почему казахам не удалось задержать калмыков. И, наконец, через обращения калмыцкого наместника Убаши к казахскому хану Нуралы, разбирается риторический код кочевников, основанный на степных нормах, этосе равенства и отражающий, что такое откочевка и подданство для них. Основным результатом исследования является переосмысление подхода к историческим источникам. Важно осознать, что они не являются отражением объективной реальности, а несут в себе смысловые конструкции конкретных людей. Важно понять, что архивные документы, составленные имперскими военными и чиновниками, отражают не столько реальные действия кочевников, сколько представления самих авторов о происходившем. Такой подход позволяет переосмысливать поведение исторических акторов – в частности, кочевников — вне рамок имперской перспективы и выявлять внутреннюю логику их действий.</jats:p>